В гостях у «Системного администратора» – организатор крупнейших в России конференций по Java, JavaScript, .NET, тестированию, Devops и мобильной разработке. Три года он проработал в Oracle в Java Platform Group на позиции инженера, потом – два года в Одноклассниках на позиции технического евангелиста. Интересуется многопоточным программированием и дилеммами современной программной инженерии.

Алексей Федоров:

«Учеба и повышение профессионального уровня –
это единственный способ гарантировать собственную финансовую безопасность»

На вопросы «СА» отвечает директор JUG.ru Group

Беседовали Алексей Бережной, Галина Положевец

– Алексей, прежде всего, расскажите, пожалуйста, нашим читателям немного о себе.

– Я родился, вырос, и всю жизнь живу в Питере. Родители с детства занимались со мной математикой. Фактически лет с десяти я стал ходить во всевозможные математические городские кружки, участвовал в олимпиадах. Окончил известную в Питере физико-математическую школу №239. Потом пошел учиться на математико-механический факультет СПбГУ по специальности «Прикладная математика».

То, что я там изучал, называлось кибернетикой. Казалось, что это про компьютеры, ракеты и автопилоты. Однако учеба была построена так, что связь между идеальным миром математики и миром реальным в какой-то момент пропала. И я подумал, что неплохо бы параллельно заняться программированием – у меня уже был опыт занятий олимпиадным программированием, а на курсе втором-третьем решил научиться промышленному. В итоге в студенческие годы я параллельно занимался и программированием, и математикой. Позже, уже в аспирантуре, я понял, что математика – слишком сложная для меня область. Я видел вокруг себя людей гораздо умнее меня и более склонных к занятию наукой. Поэтому сразу после защиты кандидатской диссертации я ушел из науки в разработку программного обеспечения.

Еще учась в аспирантуре, я параллельно начал работать в Oracle в группе, которая занималась развитием платформы Java. Но участвовать в развитии технологии и пользоваться этой технологией – совершенно разные вещи. Тот набор навыков и знаний, который у меня формировался, сильно отличался от того, который был востребован в то время на рынке труда.

В какой-то момент мне стало немного страшно за собственное будущее. Я хотел лучше разбираться в актуальных проблемах и технологиях, понимать, что вообще происходит вокруг. Поэтому я стал организовывать ежемесячные городские семинары в Питере по Java-технологиям. Потихоньку вокруг этих семинаров выросло большое сообщество Java User Group, до сих пор существующее.

Конференциями я занимаюсь с 2013 года. С середины двухтысячных компания Sun Microsystems, позже поглощенная компанией Oracle, проводила под разными названиями конференции в Питере и Москве, в том числе на тему Java-технологий. Потом они убрали конференцию из Питера, а мы все чувствовали необходимость и важность подобной конференции. Поэтому мы решили попробовать сделать конференцию самостоятельно силами лидеров нашего сообщества. Это был апрель 2013 года. Мы ожидали собрать на нее человек 200–300, а пришло почти 500! А чуть позже пришло известие, что Oracle убирает из Москвы и вторую популярную конференцию, JavaOne Russia. Поэтому год спустя мы сделали конференцию в Москве. Так у нас появились две наши первые Java-конференции: Joker в Питере, и JPoint в Москве.

Практически с самого начала нам помогали очень многие. Очень сильно нас поддержал Антон Федчин, который тогда был техническим директором в Одноклассниках, а сегодня – вообще руководит этой социальной сетью. Антон горел идеей организовать конференцию по разработке мобильных приложений. Некоторый организационный опыт у нас к тому моменту уже накопился, а Антон очень хорошо понимал, что за мобилками – будущее. Мобильный трафик в то время рос гигантскими темпами, нужно было и экспертизу разработчиков повышать, и хороших iOS- и Android-программистов нанимать. Так появилась конференция Mobius.

В то время в Питере и в Москве у Одноклассников, как у социальной сети, была не самая лучшая репутация. В Питере самой популярной среди молодой аудитории соцсетью традиционно был ВКонтакте, а в Москве – Facebook. Поэтому с наймом программистов в питерский и московский офисы разработки у Одноклассников были определенные проблемы. Этот барьер надо было как-то преодолевать. Поэтому я продолжал заниматься конференциями и параллельно начал налаживать некую связь между аудиторией разработчиков и проектом Одноклассники в качестве технического евангелиста. Это что-то вроде министра иностранных дел в разработке программного обеспечения.

В 2014 году к нам также пришли Дмитрий Нестерук и Филипп Торчинский из JetBrains и предложили сделать конференцию для .NET-разработчиков. Они помогли собрать нам хорошую программу, притащив на конференцию в качестве докладчиков нескольких своих коллег. Так появилась конференция DotNext, нынче, кажется, крупнейшая конференция для .NET-резработчиков в мире.

К тому моменту, проработав три года в Oracle и проведя несколько конференций по разработке ПО, я вдруг осознал, что вокруг есть много инженеров, которые гораздо умнее меня. Даже если ближайшие пять лет я буду упорно работать над собой как программист, то есть шанс, что я выйду на их уровень. Но за эти пять лет они настолько уйдут вперед, что как инженер я все равно не буду актуален. Поэтому я решил сфокусироваться на том, что было, во-первых, мне очень интересно, а во-вторых, неплохо получалось делать – на организации профессиональных конференций.

В итоге последние шесть лет я занимаюсь проведением деловых мероприятий. В 2019 году мы провели около пятнадцати конференций: по Java, C++, тестированию, JavaScript, .NET, мобильным технологиям и DevOps.

– Создается впечатление, что Вы несколько принижаете себя, сравнивая с «более умными математиками и программистами». Быть хорошим организатором профессиональных конференций – это дорогого стоит.

– Скорее я просто довольно критично к себе отношусь и понимаю, что, наверное, эти два моих поворота, из математика в программиста и из программиста в организатора конференций – были правильные.

Что я больше всего люблю в конференциях? То, что одновременно в одном месте удается собрать много умных людей, и они друг с другом общаются. Поэтому я обожаю свое дело. У меня есть уникальная возможность проводить много времени среди умных людей.

– Почему сегодня имеет смысл изучать именно Java? Ведь вокруг есть много других языков программирования и технологий.

– Огромная доля проектов в ИТ-индустрии сделана на Java. Поэтому на Java больше специалистов, их проще искать. Например, вам нужно сделать новый проект. Тут есть некая вилка. С одной стороны, можно взять более навороченные или более современные языки типа Scala или Go и привлечь в проект кого-то, кому интересно разрабатывать на них. Но таких людей будет немного, искать их на рынке труда будет довольно трудно. Java-специалистов больше, чем любых других. Это первый сильный аргумент в пользу Java.

Второй сильный аргумент: Java – это объектно-ориентированный язык со строгой типизацией. На таком языке проще писать большую систему, потому что компилятор сильно помогает программистам и потому что проще делать безопасный рефакторинг кода. Строгая типизация в языке влечет за собой очень много полезных вещей. Например, проще вносить какие-то массовые изменения в разрабатываемую систему. В больших проектах важно, насколько быстро и легко ты можешь менять свою систему, насколько гарантировано, что ты не внесешь в код очень много ошибок в процессе своих изменений. Кажется, что чем строже типизация, тем проще такие изменения делать.

Третий аргумент касается платформы Java Enterprise, она же раньше была известна как J2EE. Эта платформа в какой-то момент сломала существовавший барьер, когда разработчики клиент-серверных приложений были вынуждены погружаться в детали работы интернета, операционной системы, сетевого стека, железа для того, чтобы их система работала. По сути, компания Sun Microsystems придумала некоторую платформу для разработки программ, которая позволяет очень быстро начинающим разработчикам писать промышленный код. И это снижение порога входа в разработку обеспечило двадцать лет назад просто лавинообразный рост Java-программистов по всему миру, что дало нам очень много проектов на Java и сильно популяризировало технологию.

– Программист-одиночка, не входящий в какое-либо сообщество, может выжить в современном мире?

– Да, однозначно может. Существует огромное количество материалов: книги, журналы, статьи в интернете, лекции в Youtube, которые помогают учиться. Есть Хабрахабр, есть тематические форумы, есть конференции, где можно получать опыт, знания и общаться с людьми.

– Опять же за все приходится платить, независимость имеет свою цену.

– Да, у нас в индустрии это называется trade-off. Я проиллюстрирую этот термин старым анекдотом. Витязь перед камнем стоит, смотрит, что там написано: «Налево пойдешь – люлей получишь. Направо пойдешь – люлей получишь. Прямо пойдешь – люлей получишь.» Витязь стоит, думает. И тут раздается голос сверху: «Думай быстрее, а то прямо здесь получишь!»

Да, нужно очень четко понимать, чем и за что ты платишь, принимая какое-либо решение. Если ты работаешь в какой-то большой компании, то в ней, как правило, есть процессы обучения и передачи опыта, есть люди, с которыми можно что-то обсудить.

Многие сегодня хотят работать независимо. Стать фрилансером, работать «на себя, а не на дядю». Проблема в том, что независимый разработчик получает в итоге те же самые проблемы, только не с «глупым и капризным» начальником, а с «глупым и капризным» заказчиком, или с длительным отсутствием заказов и заказчиков, чего многие вообще не понимают. Удаленная работа – рисковая штука. Нужно брать на себя все, что связано с финансами, документами, бумагами и так далее. В «удаленке» очень много рисков.

В жизни, мне кажется, каждый выбирает то, что ему ближе. Можно найти сильные позиции как в режиме штатного сотрудника, так и в режиме фрилансера, как в офисе, так и на удаленке, как в огромных компаниях, так и в маленьких стартапах. Это дело вкуса, особенностей характера человека. К чему он сейчас привык? Что для него важнее? Кому-то безразлично, что на дорогу в офис и обратно нужно потратить три часа в день. А кто-то говорит, мол, нет, я никуда не хочу ездить, лучше буду из дома работать. Каждому свое.

– Участие в профессиональном сообществе все равно обязательно? Например, Java User Group. В чем проигрывает человек, который не ходит к вам? Или что он выигрывает, посещая ваши семинары?

– Если человек ходит на встречи Java User Group или подобные встречи, у него есть возможность пообщаться с ведущими отраслевыми специалистами. Мы примерно раз в месяц приглашаем эксперта прочитать нам двухчасовую лекцию. Люди, которые приходят на подобную лекцию, как правило, тоже специалисты в этой теме, или ею интересуются. Поэтому любой человек, которому данная тема интересна, придет, послушает лекцию и, как правило, найдет единомышленников в зале.

Встреча Java User Group – это хорошее место, чтобы попробовать разобраться в какой-то полезной теме или решить свою рабочую проблему. Кроме того, мы с начала 2012 года все, что делаем, записываем на видео и выкладываем в YouTube в открытый доступ. Все наши лекции записаны, там есть слайды всех презентаций прямо внутри видео, все в отличном качестве. В сумме по всем конференциям и семинарам у нас получается примерно 500 часов видеозаписей лекций в год.

– Здорово.

– С одной стороны, здорово. С другой стороны, это ничтожно мало, если учитывать существующий уровень квалификации разработчиков и дефицита кадров.

По всему миру идет цифровизация. Все понимают, что ИТ автоматизирует бизнес, экономит компаниям деньги, позволяет узнать что-то новое и интересное о своих клиентах или пользователях. Поэтому все начинают бежать в сторону цифровизации: образование, частный бизнес, государства. Куда ни посмотри, у всех мобильные приложения, сайты, куча сервисов. Отечественные ИТ-разработки зачастую выглядят гораздо сильнее, чем их европейские и американские аналоги. Например, банковские сервисы. При этом существует огромный дефицит кадров. И что мы видим?

Мы видим, что компании переманивают друг у друга людей, но никто не успевает этих самых людей учить. У нас, по сути, квалификация кадров растет гораздо медленнее, чем рынок зарплат. Есть целый пласт «специалистов», которые каждый год меняют работу, переходят из конторы в контору с повышением зарплаты на 20-30 процентов. Доходит до смешного: через два-три года такой «специалист» возвращается на исходное место работы с зарплатой вдвое выше, чем до своего ухода. При этом его профессиональный уровень не растет.

– Тем более, что сильных ИТ-компаний в стране не так много, все скукоживается…

– Я не вижу скукоживания. У меня есть данные, что наш рынок растет процентов на 15-20 в год по количеству людей. Вокруг часто говорят, что все плохо со специалистами, а вот десять лет назад специалисты были классные. Ничего подобного! Десять лет назад, мне кажется, было примерно то же самое, у нас просто не было инструментов, чтобы оценить, были эти специалисты классными или нет. Сейчас таких инструментов стало больше и стал виден реальный уровень проблем.

По мере того, как растет рынок, количество людей в разработке за десять лет увеличилось многократно. Если мы говорим про 15 процентов роста в год, то это значит, что за десять лет количество программистов в мире, и в России, в частности, увеличилось в четыре раза! И это очень круто. Рынок растет, количество рабочих мест увеличивается, и возможность выбора тоже.

– Есть мнение, что российские программисты это нерожденные инженеры. Когда в 90-е массами закрывались предприятия, люди шли в программисты.

– Я согласен. Грубо говоря, дети научных сотрудников становились не научными сотрудниками, а программистами. Есть один очень важный аспект, почему умные ребята идут в программисты. Толковому инженеру-химику, толковому математику или толковому биологу в России никто не будет платить столько денег, сколько толковому программисту.

Представим себе какую-нибудь приличную европейскую страну. В ней тоже есть программисты, которые тоже получают нормальные деньги, примерно такие же, как в России. Фокус в том, что в этой стране, как правило, есть много других специалистов, которые получают нормальные деньги: врачи, инженеры, химики, юристы. И у молодежи есть широкий выбор профессий с хорошим уровнем оплаты труда. В России же программисты получают гораздо больше, чем все остальные.

Поэтому у нас много умных людей идут в индустрию разработки программного обеспечения. Я считаю, что это наше большое счастье как индустрии. Экономический аспект подталкивает умных людей идти в ИТ и реализовывать себя. А в Европе и Америке мы видим другой эффект. Там ИТ – это всего лишь одна из опций. Поэтому там в ИТ в среднем кадры послабее. Вот и возникает ощущение, что у них умный –
каждый тридцатый программист, у нас – каждый третий.

– Какие опасности ожидают индустрию от снижения планки квалификации разработчиков, несмотря на то, что зарплата растет?

– Зарплата постоянно растет, это правда, потому что спрос сильно превышает предложение. ИТ-специалистов, которых готовят вузы, курсы, компании – катастрофически не хватает рынку. По моим оценкам, их раз в десять меньше, чем должно быть. Как правило, большим компаниям нужны уже Senior и Middle-специалисты, брать Junior-специалистов никто не готов, потому что никто не готов их обучать. У компаний банально нет времени на это.

С другой стороны, есть аутсорсинговые компании, которые предоставляют другим компаниям своих программистов для выполнения работы. Оплата обычно почасовая. В такой бизнес-модели выгодно «продать» заказчику как можно больше специалистов, не важно, какой квалификации. Поэтому требования к специалистам у аутсорсеров, как правило, попроще, чем в продуктовых компаниях. Хотя аутсорсеры, конечно, все разные.

Прелесть работы в большой аутсорсинговой компании для начинающего специалиста в том, что можно быстро профессионально развиваться за счет поставленных процессов обучения и оценки, можно довольно часто менять проекты, перемещаясь из одной сферы в другую, быстро набираться опыта, попробовать разные технологии и понять, к чему из этого всего реально лежит душа.

– Почему же тогда при подобных условиях для работы российские ИТ-специалисты продолжают уезжать за рубеж, а представители международных компаний переманивают наших талантливых ребят буквально со студенческой скамьи. И выходит, что здесь они хотят получить хорошее образование, а за границей – хорошую работу. Вы согласны, что такая тенденция существует?

– И да, и нет. Сейчас ведущие российские компании тоже имеют профильные кафедры в университетах и технических вузах. В студентов инвестируют все, потому что все хотят хороших студентов взять к себе на работу.

Что касается качества образования, то есть традиционная установка, что качество советского образования было фантастически высоким, а зарубежное образование гораздо хуже. Я ничего про это не готов говорить. Мне кажется, что сейчас все настолько раздулось и перемешалось, что уже и непонятно, где образование лучше. Мы знаем, что происходило в девяностые-двухтысячные годы: институты стали университетами, количество людей, получающих высшее образование, выросло в разы. А процент умных и глупых людей примерно таким же и остался, просто сейчас больше людей с дипломом.

Уезжают ли специалисты? Послушайте, когда было иначе? Всегда люди уезжали, если они хотели уехать. Кроме времен крепостного права и железного занавеса.

Мне не кажется, что это глобальная проблема. Для того чтобы не было причины уезжать, должна быть причина остаться. А для уехавших – должна быть причина вернуться. Должна быть какая-то экосистема, которая здесь человеку создает комфортные условия. Вот мы со своими конференциями стремимся стать частью такой экосистемы. Мы привозим в Москву и Питер специалистов со всей России и из ближнего зарубежья, из Китая, Европы, Штатов, Аргентины, Австралии – отовсюду! Разве что из Антарктиды не привозим. И они здесь рассказывают про технологии.

Да, мы стараемся в России создать такую среду, чтобы людям было комфортно и приезжать, и оставаться. В Москве каждый день происходит по несколько конференций или семинаров. Это очень здорово. Конференции и семинары – один из элементов профессиональной среды, который человека удерживает. Люди из других городов часто приезжают и говорят: я езжу к вам на конференции, потому что у себя в городе мне не с кем поговорить на профессиональные темы. И то же самое происходит с людьми из Европы.

– Они приезжают к вам на конференции в качестве спикеров или участников?

– Больше спикерами, потому что у нас пока что все не очень здорово сделано для участников, не знающих русского языка. Чтобы больше иностранцев приезжали к нам участниками, нужно проделать большую работу: перевести все почтовые рассылки и соцсети на английский язык, делать все указатели и объявления на площадке на английском, научить спонсоров на выставке говорить с участниками по-английски, синхронно переводить русскоязычные доклады и так далее. Это все приведет к определенным неудобствам для русскоязычных участников, поэтому в лоб эту задачу быстро не решить. Но мы работаем над этим.

– На кого рассчитаны ваши конференции?

– Мы делаем конференции для профессионалов, для специалистов уровня Senior и Middle. К нам имеет смысл приходить, если вы хотя бы года три проработали в профессиональной отрасли.

В год мы проводим 15 мероприятий, сейчас работаем только в Питере и в Москве. Мы делали конференции в Новосибирске, пытались организовывать что-то в Хельсинки, но решили временно приостановить эти эксперименты.

Среди докладчиков 95% – это ИТ-специалисты, но иногда мы приглашаем выступающих из других индустрий. Это могут быть или медийные личности, или эксперты в каких-то смежных областях. У нас обычно два дня идет конференция со сложным техническим контентом, где надо постоянно думать. Это трудно. Мозг взрывается. Иногда полезно делать некие паузы и дать возможность участниками отвлечься на более легкие выступления, скажем, на научпоп.

– Как вы отбираете доклады?

– Здесь принципиально важно то, что очень многие профессиональные докладчики охотно приходят к нам, потому что у наших конференций хорошая репутация. Им известно, что все будет хорошо организовано. Докладчик знает, что у него не будет проблем – его привезут, поселят в гостиницу, накормят, напоят, город покажут. И технически все пройдет гладко: его ноутбук подключится, проектор и микрофон будут работать. С годами выступать на наших конференциях стало престижным. Это повышает социальный статус докладчика – тоже важный элемент.

Существует два процесса, как спикер попадает к нам на конференцию. Первый тип – люди, которых мы зовем сами, потому что они нам интересны, популярны в профессиональной среде, потому что их темы кажутся специалистам важными и актуальными. Я думаю, таких докладчиков на наших конференциях примерно четверть.

И есть второй тип – специалисты, которые сами присылают нам заявки на доклады в форму на сайте. Три четверти докладов приходит именно так. Программный комитет эти заявки смотрит, пытается с каждым спикером связаться и поговорить, уточнить, насколько интересным может быть его выступление. Так формируется предварительный план выступления, появляются слайды, проходят предварительные тренировки выступления и репетиции. Система довольно трудозатратная для потенциального спикера, потому многие не выдерживают и отказываются. Методика заключается в том, что за два-три месяца до конференции нам надо сформировать ее программу и отобрать докладчиков. А каждую конференцию мы начинаем готовить за год до ее проведения.

– Чем отличаются ваши конференции от других?

– Мне кажется, что мы единственные, кто в большом количестве привозит докладчиков со всего мира. Я думаю, что мы лучше всех в отрасли работаем с материалом, со спикерами, у нас гораздо сильнее программный комитет, чем у кого-либо. Но это мое субъективное мнение.

На самом деле, простой ответ заключается в том, что у нас стало больше конференций и семинаров, книг, статей. И каждый специалист сам волен выбирать, что ему нужно в данный момент. На данный момент мы крупнейшие на рынке профессиональных конференций для айтишников. Мы все время меняем темы, процессы, спикеров, то есть мы просто методично годами что-то пытаемся улучшать в своих конференциях. И поэтому серьезно растем каждый год.

– Вы говорили, что хотите попробовать проводить конференции в Европе. Это так?

– У нас уже была попытка сделать конференцию в Хельсинки в 2016 году. Но не очень удачно получилось – мы мало людей собрали. Делать конференцию в Европе – очень дорого, потому что непонятно, как собирать аудиторию. Для того чтобы собрать аудиторию в Европе или в Штатах, или в Китае, или в Австралии, или в Африке, нужно знать, кто там игроки, кто там клиенты, иметь с ними связи, понимать, как устроены их образовательные бюджеты. Надо стать экспертом по местному рынку, а это огромное вложение. Все это очень долго и дорого. По моим оценкам, нам надо еще вырасти раза в четыре, прежде чем снова попробовать себя в Европе.

Поэтому мы сначала хотим вырасти в России. Нам кажется, что здесь для этого есть все условия: и запрос на образование, и деньги, и дефицит кадров. Имеется большой интерес к образованию и профессиональному общению и у компаний, и у конкретных специалистов, а значит, есть хороший потенциал для роста.

– Java User Group может в дальнейшем стать профсоюзом?

– Точно нет. Мы думали про это. В своей жизни нельзя успеть сделать все, к сожалению. Давайте так: программисты, на мой взгляд, сейчас и так у нас неплохо живут. Так что я бы скорее занялся защитой интересов какой-то другой категории людей. Хотя и среди программистов существуют десятки тысяч людей, за которых просто обидно. Прежде всего, я говорю о ситуации в регионах. В городах, где не очень большой рынок, довольно трудно найти работу. Там у программистов могут быть зарплаты 15-20 тысяч рублей в месяц. Это очень мало, и никакого совета им, кроме как переезжать в крупный город или переходить на удаленную работу, дать нельзя. Но я плохо понимаю, как можно защитить их интересы.

– Могли бы Вы назвать перспективные технологии, которые в ближайшем будущем будут для нас важны?

– Нет, не возьмусь. Есть очень крутые технологии, о которых специалисты почти ничего не знают, и есть очень плохие технологии, которые получили распространение по всему миру. Часто это зависит просто от того, поддерживает ли эту технологию какой-то большой вендор. Иногда бывает так, что за дрянной технологией стоит серьезный вендор.

Я бы больше ставил на вендорские технологии. Если есть технология, которую продвигает Google, Apple, Microsoft, Oracle или Amazon – есть больше шансов, что она взлетит. Если создатель технологии – никому не известный человек, то шансов, что она получит большую адаптацию, гораздо меньше. Хотя мы знаем совершенно разные примеры в индустрии.

– Программист и сисадмин – есть между ними конфликт?

– Я не вижу его. Между любыми двумя коллегами в проекте может возникнуть конфликт, потому что каждый защищает свои интересы. Существуют практики DevOps – о том, как настроить некие процессы в компании так, чтобы все друг друга любили и помогали, а не были друг другу злейшими врагами.

Классический конфликт программистов и сисадминов очень прост: программисты что-то свое хотят, сисадмины что-то свое хотят, и для каждого хотелка другого – это головная боль. Это нормально, ведь каждый занимается своей частью работы. Чтобы эту проблему решить, есть набор DevOps-подходов и практик, которые этот разрыв устраняют.

Нам всем вместе нужно приносить пользу бизнесу. Известно, что каждому необходимо вылезать из своего болотца, заглядывать в соседнее и пытаться сделать лучше жизнь своим соседям, чтобы они в ответ сделали лучше жизнь тебе. Это сейчас большой тренд в нашей индустрии: практики DevOps просто повсюду. У нас даже конференция DevOops на эту тему есть, мы уже три года ее делаем в Питере, а в апреле 2020 года привезем в Москву.

– Что Вы пожелаете нашим читателям?

– Я пожелаю не бояться учиться, потому что учеба и повышение профессионального уровня – это единственный способ гарантировать собственную финансовую безопасность. Поэтому инвестируйте в свое образование! Если ваша работа вам разонравится или ваше предприятие, не дай Бог, закроется, вы всегда сможете найти что-то новое и интересное, повышая свою квалификацию и уровень компетенций. Если вы этим не будете заниматься, шансов на спокойную жизнь у вас будет меньше и меньше. Мир меняется, рынок меняется, бизнесы, особенно в ИТ, возникают и исчезают. И собственный уровень квалификации – это единственная гарантия быть востребованным.

– Нетворкинг на конференциях JUG Ru Group имеет значение?

– Конечно. Для кого-то это вообще важные вещи, потому что кто-то привык к нам, это особенно видно по участникам, которые уже не первый раз приходят к нам. Первое, что делает посетитель – просто ходит по разным залам и слушает доклады. Если ему конференция понравилась, он может еще раз приехать, и он уже понимает, что полезно будет с кем-то пообщаться. Нужно с людьми поговорить, вопросы спикеру задать, еще что-то. Я бы сказал, что чем чаще специалист ездит по конференциям, тем больше фокус его внимания смещается с докладов на нетворкинг. Это нормальная практика. Видеозаписи докладов он потом и так посмотрит.

– Есть люди, которые конкретно «поднялись» благодаря JUG Ru Group?

– Конечно есть. Мне больше всего нравится, когда какой-то человек, который пришел слушателем к нам на конференцию или на семинар, потом начинает сам выступать, становится известным спикером, автором, начинает выступать на зарубежных конференциях и семинарах, пишет книги, у него берут интервью СМИ и так далее. Плюс известность помогает ему делать и развивать свои опенсорсные проекты.

Кроме того у выступающих людей сильно развиваются коммуникативные навыки. Все-таки выйти на аудиторию сотен человек, чтобы начать рассказывать сложные штуки – это надо иметь и навык публичных выступлений, и смелость.

Ключевые слова: JUG.ru Group, ИТ-образование, конференция, .NET, JavaScript

Комментарии могут оставлять только зарегистрированные пользователи