ВЛАДИМИР ГАКОВ, писатель, специалист по научной фантастике, журналист, лектор. Окончил физфак МГУ. Работал в НИИ. С 1984 г. на творческой работе. В 1990-1991 гг. – Associate Professor, Central Michigan University. С 2003 г. читает курс по истории бизнеса в Институте бизнеса и делового администрирования (ИБДА) Российской академии народного хозяйства и государственной службы (РАНХиГС). Автор 8 книг и более 2000 публикаций

Back in USSR

Разобравшись с прошлым и настоящим современной электроники и информатики (несколько десятков статей о крупнейших компаниях-производителях США и стран Юго-Восточной Азии было опубликованно в «СА») и с ее вероятным будущим (о состоянии дел в Китае – см. №№ 8-10 за прошлый год), автором овладело естественное желание еще раз заглянуть в прошлое. Но в прошлое – наше, «родное». А конкретно – в историю развития советской электроники

Буржуазную лженауку – на службу социализму

Увы, история эта начиналась безрадостно, хотя затем наметился некоторый подъем. А в итоге, перефразируя известную присказку, «жили они (советская электроника и страна, которой эта электроника служила, как могла) недолго, носчастливо – и умерли в один день».

Книга Норберта Винера «Кибернетика», первое русское издание, 1958 г.

Дореволюционные заслуги отечественных ученых и изобретателей, скажем, в близкой области средств связи трудно переоценить. Достаточно назвать одного из пионеров радио Александра Попова, изобретателей телевидения Бориса Розинга и Владимира Зворыкина и видеопроигрывателя Александра Понятова. Два последних еще и преуспели в коммерческом использовании собственных изобретений. Но уже на своей второй родине – в Америке…

А вот с электроникой, компьютерами и всем, с ними связанным, как-то не заладилось.

Хотя трудно было ожидать иного, если уже в первое послевоенное десятилетие теоретическая основа бурно развивавшейся тогда вычислительной техники – кибернетика – числилась в СССР наукой нон-грата. До «продажной девки империализма», как заклеймили тогда с высоких трибун еще одну опальную науку – генетику, дело, правда, не дошло. Но и официальный ярлык «буржуазная (реакционная) лженаука» тоже что-то значил. Для ученых-математиков иинженеров-электронщиков – ничего хорошего (хотя вторые отделались не в пример легче – о чем будет сказано ниже).

В 1948 году в США вышла книга Норберта Винера (отец которого, кстати, эмигрировал в Америку из Польши, входившей тогда в состав Российской империи) «Кибернетика, или Управление и связь в животном и машине». В СССР она прочно угодила в спецхраны (для читателей помоложе стоит, вероятно, пояснить, что так назывались библиотечные отделы, книги из которых выдавались лишь специалистам с особым допуском) и была издана на русском только десятилетие спустя – в 1958- м. В начале хрущевской «оттепели»…

До этого о крамольной книге и новой науке можно было писать и говорить с трибуны лишь гневно-критически, с обличительным пафосом и приклеиванием идеологических ярлыков. Типа «буржуазная лженаука» или разнообразных вариаций, как то: «наука мракобесов» («Литературная газета», 1952 г.), «пустоцвет на древе познания» (орган ЦК КПСС журнал «Вопросы философии», 1953 г.), «реакционная лженаука» и «одна из форм идеологического оружия» (4-еиздание «Краткого философского словаря», 1954 г.). Тогда многие подумали, что общественное мнение готовят к очередном идеологическому погрому – в стиле печальной памяти сессии сельхозакадемии (ВАСХНИЛ) в том же 1948- м, уничтожившей генетику.

Партийных идеологов можно понять. Что это еще за «универсальная наука о связях и коммуникациях в технике, живых существах и общественной жизни, о “всеобщей организации” и управлении всеми процессами в природе и обществе»!.. Особые подозрения вызвал последний объект управления – общественные процессы. А марксизм тут с какого боку! И куда денется пролетариат, если его, как полагал Винер, в будущем заменят промышленные роботы…

Исаак Брук (слева) и Башир Рамеев с выданным патентом на «автоматическую цифровую электронную машину»

Но если теоретическая дисциплина – кибернетика – в СССР на десятилетие была по существу загнана в подполье, то практика – вычислительная техника – все это время особых гонений не испытывала. Даже наоборот – оказалась востребованной, хотя по большей части в закрытых НИИ и лабораториях, где от ученых и инженеров результатов ждали в основном военные.

Удивительно, но в том же «историческом» 1948 году произошли еще три события, определившие развитие отечественной электроники – на сей раз со знаком плюс.

Во-первых, Сталину поступило письмо от академика Михаила Лаврентьева – в то время директора киевского Института математики АН УССР. Ученый писал вождю о возросшем значении вычислительной техники, о ее близких и далеких перспективах. Судя по всему, реакция главы Совмина (а занимал эту должность как раз Сталин) была положительной, потому что уже в конце июня того же года вышло правительственное постановление о создании Института точной механики и вычислительной техники (ИТМиВТ). И еще одно – о создании СКБ-245 при московском заводе САМ. Задача перед новым «почтовым ящиком» ставилась предельно конкретная: строительство вычислительной техники для нужд обороны. Именно из цехов и лабораторий СКБ-245 вышли первые советские серийные ламповые машины «Стрела», «Полет» и «Оператор», а также первые электронные – М-20, «Урал1», «Погода», «Кристалл», М-205 и М-206.

Второй новостью стало то, что в декабре сотрудникам Энергетического института АН СССР Исааку Бруку и Баширу Рамееву был выдан авторский патент на «автоматическую цифровую электронную машину».

И наконец, в конце года в секретной лаборатории под Киевом начались работы по созданию первого, вероятно, отечественного компьютера – Малой электронной счетной машины. Возглавлял этот проект тогдашний директор Института электротехники АН УССР (и по совместительству руководитель лаборатории только что созданного института, о котором речь шла выше) Сергей Лебедев.

Кит, идущий на таран

О выдающемся ученом, которому более чем к кому-либо подходит почетное звание «отец отечественной электроники», стоит сказать особо. Но прежде – еще об одном его коллеге, менее титулованном и не столь широко известном, однако, оказавшем огромное влияние на тогдашнюю «перестройку» в отношении «узких масс» – партийного начальства – к кибернетике и вычислительной технике.

Анатолий Китов – пионер кибернетики, информатики и автоматизированных систем управления

Анатолий Китов не стал академиком – остался простым доктором наук, продвигаясь по карьерной лестнице в системе министерства обороны: научный референт, преподаватель отраслевого вуза, завотделом военной академии и директор военного же вычислительного центра. Но главная его заслуга в начальственном «признании» кибернетики заключалась в ином: с неистовством (другое слово подобрать трудно) энтузиаста – если не фанатика! – он буквально таранил бастионы косности и подозрительности (особенно крепкие в армейской среде), «пробивая» опальную науку.

Прочитав книгу Винера, сотрудник Министерства обороны буквально заболел кибернетикой. Защитив кандидатскую диссертацию по программированию задач ракетной баллистики в Академии артиллерийских наук, он возглавил там отдел ЭВМ и читал один из трех первых в стране курсов лекций по вычислительным машинам и программированию (два других читали уже упомянутые Сергей Лебедев в МЭИ и Башир Рамеев в МИФИ).

А в 1955 году в соавторстве с двумя математиками – ученым с мировым именем академиком Сергеем Соболевым и будущим членом-корреспондентом Алексеем Ляпуновым – Китов (к тому времени возглавивший головной Вычислительный центр Минобороны) взорвал «бомбу» – опубликовал в «Вопросах философии» статью «Основные черты кибернетики». Первую в стране публикацию (и где – в директивном партийном журнале!), в которой молодая наука не осуждалась и неизничтожалась под корень. А наоборот – всячески приветствовалась и поддерживалась!

О том, что в те времена значила подобная публикация, свидетельствует следующий факт. В том же году вышел дополнительный тираж вышупомянутого «Краткого философского словаря», и там статья «Кибернетика» была переписана, чтоназывается, до неузнаваемости. Безо всяких упоминаний о «лженауке»…

Анатолий Китов еще много чего успел за долгую жизнь (он скончался в 2005 году в возрасте 85 лет). Руководил созданием в 1958 году самой мощной тогда – не в СССР, в мире! – ламповой ЭВМ М-100 (с быстродействием сто тысяч операций в секунду). Двумя годами раньше опубликовал первую в стране «открытую» (то есть доступную широкому читателю) книгу об ЭВМ – монографию «Электронные цифровые машины». По ней, кстати, впервые знакомился с новой дисциплиной будущий создатель отечественных ЭВМ академик Виктор Глушков. А в 1959 году в соавторстве с Николаем Криницким Китов написал и первый учебник по ЭВМ и программированию, официально допущенный Министерством образования для вузов страны.

В том же году Китов направил в ЦК докладную записку с предложениями по использованию вычислительных машин в планировании и управлении национальной экономикой. Идеи энтузиаста пришлись ко двору, и вскоре вышло Постановление ЦК КПСС и Совмина «Об ускорении и расширении производства вычислительных машин и их внедрении в народное хозяйство».

А Китов все не унимался. И, как следовало ожидать, напоролся на вполне прогнозируемую «мину», на которой постоянно подрывались реформаторы в нашей стране: замахнулся на святая святых. Подготовленный к концу того же года новый доклад «наверх» с предложением создания единой автоматизированной системы управления – вооруженными силами и экономикой в целом – на базе общей сети ВЦ, напротив, вызвал гнев руководства. И армейского, и партийного.

Это как же понимать – какие-то счетные машины вместо Генштаба и Политбюро? Да еще объединенные в какую-то систему, что с неизбежностью ставило крест на централизованной системе управления в стране. Короче, чересчур активного «прожектера» было решено примерно «окоротить» – в назидание прочим реформаторам, покусившимся на основы. И Китова сняли с занимаемой должности в Минобороны, а заодно исключили из партии.

Созвездие Лебедя

А теперь – о Сергее Лебедеве, без которого отечественная электроника еще когда бы встала на ноги. О директоре ИТМиВТ, дважды академике – общесоюзной и украинской академий, Герое Соцтруда и лауреате трех главных премий в СССР– Сталинской, Государственной и Ленинской. И, как писали в старину, «и прочая, и прочая».

Сергей Лебедев – один из основоположников советской отрасли вычислительной техники

Он родился в Нижнем Новгороде в семье учителей, его старшая сестра Татьяна Маврина стала известным художником. Закончил знаменитую Бауманку с дипломом инженера-электрика, работал во Всесоюзном электротехническом институте, а когда электротехнический факультет выделился в самостоятельный Московский энергетический институт, начал преподавать в нем и быстро стал профессором. И, едва разменяв пятый десяток, был избран академиком АН УССР и возглавил киевский Институт электротехники.

Став директором, Лебедев организовал в институте лабораторию моделирования и вычислительной техники. Где и была создана первая в стране – и в континентальной Европе («за вычетом», естественно, островной Великобритании) – Малая электронно-счетная машина (МЭСМ). В ней уже присутствовали основные принципы построения будущих компьютеров: арифметическое устройство, иерархический принцип построения памяти, устройство ввода/вывода иуправления, двоичная система счисления, автоматическое выполнение вычислений на основе хранимой программы, использование численных методов и многое другое. И, пожалуй, главное (Лебедев пришел к этой идее независимо отДжона фон Неймана) – кодирование и хранение в памяти не только чисел, но и программ.

Первая в стране – и в континентальной Европе («за вычетом», естественно, островной Великобритании) – Малая электронно-счетная машина (МЭСМ)

В 1950 году Лебедев переехал в Москву и стал работать в ИТМиВТ, где, как уже было сказано, руководил созданием БЭСМ-1 (Большой – или, по другим источникам, Быстродействующей – электронно-счетной машины), положившей начало успешной серии отечественных «больших машин». Первая «серьезная» отечественная ЭВМ (ее 5000 электронных ламп обеспечивали быстродействие до 10 тысяч операций в секунду) заработала в 1952 году. А в октябре следующего, будучи представленной на международной конференции в немецком городе Дармштадт, удостоилась «титула» самого быстродействующего компьютера в Европе. По объему памяти и быстродействию советская ЭВМ уступала лишь американской IBM 701.

После успеха БЭСМ-1 Лебедев возглавил институт, впоследствии названный его именем. В 1955 году там была создана (при участии упомянутого выше СКБ-245) еще одна машина – М-20. Сначала на лампах, которые потом были заменены феррит-транзисторными ячейками, а еще позже – полупроводниками. На базе полупроводниковой М-20 была создана серийная ЭВМ – БЭСМ-4.

Всего же под руководством Сергея Лебедева на свет родилось полтора десятка типов ЭВМ – от ламповых БЭСМ (первой и второй моделей) и М-20 до современных суперкомпьютеров на интегральных схемах.

При этом директор института, академик и лауреат не был замкнут лишь на узких профессиональных интересах. Его фамилия стояла под знаменитым «Письмом трехсот» – обращением в 1955 году видных отечественных ученых в Президиум ЦК КПСС с оценкой состояния биологической науки в СССР и критикой «лысенковщины». (Письмо сыграло едва ли не главную роль в отставке Лысенко и прекращении травли генетиков.). А позже – уже с профессиональных позиций – Лебедев подверг резкой критике поворот (как многие считают – фатальный) отечественной электроники к безоглядному копированию американской IBM 360 (наша версия называлась ЕС ЭВМ) в ущерб собственным оригинальным разработкам.

Машинный зал ЭВМ «Стрела»

За Лебедевым, как за флагманом, в первое послевоенное десятилетие тянулись и другие разработчики вычислительной техники. Так, в упомянутом выше подмосковном СКБ-245 под руководством Юрия Базилевского была создана, по сути, первая отечественная промышленная (выпущено семь экземпляров) ЭВМ «Стрела» с быстродействием в две тысячи операций в секунду.

А группа под руководством Исаака Брука в 1951 году запустила – одновременно с МЭСМ – свою «малую машину» М-1. Быстродействие ее было невелико (всего 20 операций в секунду – однако и этого хватало для решения задач поядерной физике в Курчатовском институте), но и размеры поражали: машина умещалась на площади всего в девять квадратных метров – при ста метрах, занимаемых той же БЭСМ- 1! Да и энергии потребляла куда меньше. Кроме того, следующая модель М-2, появившаяся двумя годами позже, по быстродействию достигла «Стрелу» (при незначительном росте габаритов и энергопотребления) и по соотношению главных параметров (цена, размеры и производительность) стала, по оценкам специалистов, лучшим советским компьютером на то время. Между прочим, М-2 вышла победителем первого международного шахматного турнира среди компьютеров.

Эти три машины – БЭСМ, «Стрела» и М-2 – представляли собой советские ЭВМ первого поколения. То есть элементная база на электронных лампах – и соответствующие большие габариты и потребление энергии, а с другой стороны – низкая надежность и узкий круг пользователей (в основном ученые). Но свою работу они делали, поставленные задачи решали. А требуемых специалистов для их обслуживания поставляла первая отечественная «кузница кадров» – отделение прикладной математики МИАН. Оно было создано в 1953 году и позднее выделилось в одноименный НИИ, который возглавил Мстислав Келдыш – будущий президент Академии наук.

Экспорт «кремниевой революции»

Эта революция в электронике, как известно, началась в конце 1940-х годов, когда американскими учеными Джоном Бардиным, Уильямом Шокли и Уолтером Брандейном был изобретен первый полупроводниковый транзистор на базе германия. Использование транзисторов и впоследствии микросхем в качестве элементной базы ЭВМ привело к существенному уменьшению габаритов и потребления энергии вычислительных машин, их превращению в компактные высокопроизводительные устройства – компьютеры в нынешнем понимании. В ЭВМ второго поколения операции ввода/вывода совмещались с вычислениями в центральном процессоре, а для самого ввода и вывода данных использовались алфавитно-цифровые устройства. Кроме того, сами программисты теперь уже не допускались в машинный зал, сдавая программу оператору, который и «общался» с машиной.

Примерно спустя десятилетие – в конце 1950-х – «кремниевая революция» докатилась и до нашей страны: в СССР было налажено собственное серийное производство транзисторов. Что открыло дорогу к созданию собственных же ЭВМ второго поколения. К ним относились М-220, «Минск-2» и его последующие версии, созданные в Ереване «Наири» (первая в СССР ЭВМ с микропрограммным управлением) и «Раздан».

Виктор Глушков – один из основателей кибернетики в Советском Союзе

В стране появились и первые системы автоматизации производства и технических процессов. Разработку таких систем начали в 1958 году в академическом Институте электронных управляющих машин (ИНЭУМ), а также в Киеве подруководством Виктора Глушкова (универсальная ЭВМ «Днепр» с устройством связи с объектом, включающим аналого-цифровые и цифро-аналоговые преобразователи) и в ленинградском КБ-2 под руководством Филиппа Староса и Иосифа Берга (УМ-1НХ; о создателях этой машины – см. заметку в «Зале славы» в этом номере журнала. – В.Г.).

Ну и, конечно, не были обделены вниманием военные. Построенные для них машины М-40 (с быстродействием в 40 тысяч операций в секунду) и М-50 (с остающимися ламповыми компонентами) позволили к 1961 году построить первую вСССР систему ПРО. Спустя пять лет усовершенствованная система (на базе двухпроцессорных ЭВМ 5Э926, объединенных в сеть из 12 машин с производительностью в полмиллиона операций в секунду каждая), созданная «командами» Лебедева и Всеволода Бурцева, «закрыла» небо над Москвой. И модификации этой системы ПРО просуществовали до начала «нулевых». Позже были начаты работы по созданию ПРО над всей территорией страны, но он были свернуты поусловиям подписанного в 1972 году советско-американского Договора по ограничению систем противоракетной обороны (ПРО-1).

Под руководством Лебедева и Михаила Шуры-Буры были созданы программы расчета атомного взрыва (для БЭСМ- 1), а также взрыва термоядерного – для «военной» ЭВМ «Стрела» (методику разработали ведущие советские математики – Константин Семендяев, Израиль Гельфанд, Андрей Тихонов и Александр Самарский). К концу 1950-х появились первые отечественные системы для наведения истребителей-перехватчиков («СПЕКТР-4»), опытные образцы ЭВМ длясистем противовоздушной обороны, мобильная полупроводниковая ЭВМ «Курс» для обработки радиолокационной информации, микропрограммная специализированная ЭВМ «Тетива» для системы ПВО...

(Продолжение следует)

Комментарии могут оставлять только зарегистрированные пользователи