Россия-ТВ. Made in USA. Часть 1::Журнал СА 11.2015

Автор всегда с должной иронией относился к ура-патриотическим изысканиям на благодатную (постоянно востребованную, а значит, денежную) тему «Россия – родина слонов». Читатель со стажем, вероятно, помнит растиражированных в советских СМИ «первого воздухоплавателя дьяка Крякутного», «изобретателя первого велосипеда Артамонова» и прочих, как бы сегодня сказали, виртуальных персонажей. Притом что и реальных соотечественников – пионеров в различных областях науки и техники – хватало с избытком. Как, к примеру, в данном конкретном случае – истории телевидения. Сегодня никто не подвергнет сомнению, что у истоков его стояли четверо россиян – Борис Розинг, Владимир Зворыкин, Дэвид Сарнов и Григорий Оглоблинский. Другое дело, что первый из списка был забыт и сгинул у себя на родине, а последние трое создали современное телевидение, увы, вдали от нее…

До лампочки

Возможность видеть на далекие расстояния – вероятно, одно из самых заветных мечтаний человечества. Всякие чудо-зеркальца и магические кристаллы, в которые можно рассмотреть то, что лежит за пределами возможностей человеческого зрения, заполняли сказки и легенды разных народов. А в конце позапрошлого века, когда мощно заработала «индустрия воображения» – научная фантастика, ее читатель уже познакомился с таким чудом техники следующего столетия, как домашний экран, на котором потомки могли наблюдать события, происходившие далеко за пределами их домов.

Джон Лоджи Бэйрд со своей моделью телевизора

Но только отдельные провидцы задумывались тогда о будущем, в котором «дальновидение» будет не только бесстрастно доносить информацию об окружающей реальности до зрителя, но и значительной мере СОЗДАВАТЬ ее, эту самую реальность. Как и о том, что новое техническое изобретение неизбежно воздвигнет невидимую стену между «болями и слезами мира» и равнодушными потребителями этой самой информации. Таким суперпровидцем, сам того не ведая, оказался французский писатель и художник Альбер Робида, в романах которого (иллюстрированных автором) «Электрическая жизнь» (1883) и «Война в ХХ веке» (1887) репортажи корреспондентов с полей сражений лишь приятно щекочут нервы обывателям, комфортно развалившимся в домашних креслах. Знакомая картинка, не так ли?

Слово «телевидение» Робида не знал, хотя в немецком языке оно появилось в 1895 году: именно так назвал еще не существовавшее техническое новшество инженер из Люксембурга Хьюго Гернсбек. Позже, эмигрировав в США, он основал не только первый в мире научно-фантастический журнал, но и несколько научно-популярных. И в одном из них, Modern Electrics, опубликовал в 1909 году статью «Телевидение и телефот», посвященную пионерским экспериментам немецких ученых по фототрансмиссии. Так новое слово вошло и в английский язык. А в русский – даже раньше: на Парижской выставке 1903 года с ним познакомил коллег инженер из России, преподаватель Кадетского корпуса в Санкт-Петербурге Константин Перский.

Но тогда, до появления и широкого применения электрических ламп, говорить можно было лишь о «телевидении» механическом, у истоков которого стояли еще по меньшей мере семеро изобретателей, составивших – вместе с упомянутыми выше россиянами – своего рода инженерный «телеинтернационал». Это были немцы Пауль Нипков, Фриц Шретер и Манфред фон Арденн, шотландец Джон Лоджи Бэйрд, англичанин (позже перебравшийся в Штаты) Чарлз Дженкинс и американец Фило Фарнсуорт.

Еще в 1883 году никому даже на родине не известный 23-летний берлинский студент Пауль Нипков предложил одну из самых ранних схем механической телевизионной системы, на базе которой создавались практически все последующие. Он даже запатентовал свое изобретение – «электрический телескоп для воспроизведения светящихся объектов». Последний представлял собой вращающийся диск с отверстиями по спирали для разделения изображения на отдельные элементы («диск Нипкова») – фактически первое сканирующее устройство. После чего с помощью селенового элемента световые колебания превращались в электронный сигнал, а тот распознавался с помощью аналогичного диска в «телеприемнике». Однако удалось ли самому автору изобретения построить на его основе действующее устройство по передаче изображений, доподлинно неизвестно. Нипков получил должность конструктора в одном из берлинских институтов и больше к этой теме не возвращался.

Зато его идеями удачно воспользовались другие. Так, в 1923 году запатентовал свою оптико-механическую систему передачи изображений с помощью синхронного вращения сканирующих «дисков Нипкова» шотландец Джон Лоджи Бэйрд (1888-1946). Он назвал свое изобретение «телевизором», и это воистину был телевизор (в смысле – передатчик изображения), а не современный телеприемник. 25 марта 1925 года Бэйрд продемонстрировал свой прибор в одном из крупнейших лондонских универмагов – Selfridge’s. Но тогда не удалось добиться передачи полутонов, и на экране были видны лишь силуэты вместо лиц. Спустя год изобретатель сделал повторную попытку – на сей раз публика, присутствовавшая на первом публичном телесеансе в истории, смогла увидеть изображения, пусть по-прежнему нечеткие. И, наконец, еще через два года неутомимый шотландец создал первую действующую модель цветного телевизора – за 30 лет до его широкого практического использования (в 1929 году экспериментальная телевизионная передача в цвете была проведена и сотрудниками американской компании Bell).

Электроника из России

Однако все приборы Бэйрда оставались системами механическими, и вскоре эта идея была признана тупиковой и отброшена за ненадобностью. Тем более что на американском рынке уже с успехом продавался полностью электронный прибор – image dissector, сконструированный в 1927 году американским вундеркиндом из штата Юта 21-летним Фило Фарнсуортом (1906-1971). Впечатляющая демонстрация первого американского «телевизора» прошла в следующем году, и вскоре техническая новинка поступила в продажу. Правда, доступна она была немногим – прибор стоил $75, и тогда на эти деньги можно было купить много чего более полезного в хозяйстве, чем эта новомодная техническая игрушка.

Фило Фарнсуорт со своей моделью телевизора

Тем не менее жители Великобритании еще долго хранили верность «своему» Бэйрду. В 1928 году он провел первую трансатлантическую телевизионную передачу, а в сентябре следующего вещательная корпорация BBC начала регулярные телепередачи, используя передатчики Бэйрда. И еще год спустя британские торговцы радиоаппаратурой наперебой предлагали покупателям наборы телеприемников типа «сделай сам».

А в том же 1928-м состоялась впечатляющая демонстрация изобретения еще одного пионера телевидения – перебравшегося в Штаты англичанина Чарльза Дженкинса (1867-1934). Его фирма Jenkins Laboratories презентовала особый «радиопередатчик для фильмов» Radio Vision, после чего начались первые регулярные передачи «радиофильмов» на города Восточного побережья США. До этого Дженкинс изобрел собственную модель кинопроектора – «фантаскопа», а после ссоры с партнерами по бизнесу (причиной ссоры стали споры вокруг авторских прав на изобретение) продал им свою долю в проекте и переключился на телевидение. Но, как и в случае с Бэйрдом, механическая в своей основе система передачи изображения вскоре была вытеснена более перспективной – электронной.

Эта «электронная революция» пришла в мир из далекой России – вскоре после другой революции, социалистической. И была связана с именем еще одного эмигранта, обосновавшегося в США, – Владимира Козьмича Зворыкина (1889-1982).

Сын крупного муромского купца, можно сказать, с раннего детства «вращался в научной среде». Его дядья, Николай Алексеевич и Константин Алексеевич Зворыкины, были видными учеными: первый – физиком и математиком, учеником знаменитого Столетова, второй – специалистом в области машиностроения и металловедения, профессором Киевского политехнического института. После окончания реального училища в родном Муроме Владимир Зворыкин поступил в столичный университет, откуда перевелся в питерский же Технологический институт, где познакомился с пионерскими работами профессора Бориса Львовича Розинга (1889-1933) по передаче изображений на расстояние. В 1907 году Розинг первым в мире предложил использовать для этих целей электронно-лучевую трубку. Уже в следующем году он начал эксперименты по передаче изображения с помощью катодной трубки (так называемой трубки Брауна) и двух зеркальных барабанов, а в 1911-м осуществил с помощью своей системы первую экспериментальную телепередачу. Метод Розинга был основан на яркостной модуляции луча от трубки Брауна сигналом от фотоэлемента.

В отличие от ряда коллег-соотечественников ученый не забыл запатентовать свое изобретение – и не только на родине, но и в США, Англии и Германии, откуда в первую очередь следовало ждать конкуренции. Однако в следующем десятилетии и телевидение, и политические события в нашей стране развивались столь стремительно, что к концу 1920-х годов о патенте Розинга все забыли. Как вычеркнули из Истории и фамилию самого ученого, умершего в архангельской ссылке в 1933-м.

Забыли все – за исключением, разве что, его бывшего студента Владимира Зворыкина, который, по его собственным воспоминаниям, именно во время долгих бесед и споров с учителем окончательно утвердился в своей «ставке» на электронные системы передачи изображений – вместо активно разрабатывавшихся тогда механических.

Закончив с отличием институт, дипломированный инженер Зворыкин отправился продолжать свое образование во Францию – в знаменитый парижский College de France. Там его научным руководителем был известный физик Поль Ланжевен. А когда началась Первая мировая война, вернулся в Россию и ушел воевать. Сначала служил простым военным связистом, а затем был направлен в офицерскую радиошколу – в частности, для освоения новейших средств молодой тогда науки радиоэлектроники.

Между прочим, мир мог легко потерять и этого отца телевидения – вслед за его соотечественником-учителем Розингом. В разгар Гражданской войны по поручению адмирала Колчака офицер-связист отправился в Америку – закупать для Белой армии новейшее вооружение. А выполнив задание, решил все же вернуться в Сибирь – почти на верную гибель. Но судьба миловала, в кровавой каше Зворыкин чудом остался жив и в 1919-м эмигрировал окончательно. Туда же – в США.

Русские идут! С телеками…

Прибыв в Америку, Зворыкин устроился на работу в уже хорошо известную электрическую компанию Westinghouse Electric. Между прочим, по рекомендации другого эмигранта из России, имя и фамилия которого тоже много говорят тем, кто хотя бы вкратце знаком с историей главных изобретений конца XIX – начала ХХ веков: Александра Лодыгина. Да-да, того самого – изобретателя лампы накаливания, «проворонившего» свой патент, который был подхвачен непревзойденным «патентным гением» Томасом Эдисоном. Справедливости ради нужно сказать, что американский изобретатель не «заимствовал» изобретение русского коллеги, а усовершенствовал его, доведя до нужных «рыночных кондиций»... Впрочем, это отдельная история, важно лишь, что именно Лодыгин, перебравшийся в Америку задолго до Зворыкина, рекомендовал коллегу-соотечественника в вышеупомянутую компанию.

Отец телевидения – Владимир Зворыкин

В Westinghouse Electric Зворыкин проработал почти десять лет, после чего всерьез задумался о «переходе на другую работу». Известно, что русский инженер был «застукан» одним из руководителей компании за занятием не то, чтобы предосудительным, но определенно бесполезным, с точки зрения босса. А именно – разглядывал на экране собранного им непонятного прибора (понятна была лишь функция экрана от обычного осциллографа) то появлявшееся, то исчезавшее изображение латинской Х. Зворыкину настоятельно посоветовали перестать заниматься «иксней», а «заняться чем-то более полезным и перспективным».

К счастью, работами Зворыкина, получившего свой первый патент в 1923 году, заинтересовался еще один эмигрант из России – не первый и, обещаю, не последний в данной истории. Это был Дэвид Сарнов (1891-1971), энтузиаст радио и создатель первой в мире коммерческой радиокомпании Radio Corporation of America (RCA). Одним из первых он разглядел огромные коммерческие перспективы и в рождавшемся на глазах телевидении. В 1926 году Сарнов добился выделения в структуре корпорации нового подразделения, которое сам и возглавил. Чуть позже оно превратится в первую же в мире телекомпанию National Broadcasting Company (NBC). Впрочем, о Сарнове – и о «бизнесе на ТВ» в целом – будет подробно рассказано во второй части данных «телехроник».

Историческая встреча двух «наших в Америке» – Сарнова и Зворыкина – состоялась в 1928 году. На прямой вопрос, сколько Зворыкину нужно для создания практичного и доступного рядовому потребителю телевизионного приемника, изобретатель, далекий от всех этих бизнес-планов, расценок на НИОКР и инвестиций, «от фонаря» назвал сумму в $100 тыс. Сарнов тут же выписал чек. Дальнейшие эксперименты потребовали сумм куда больших, но RCA в лице Сарнова, исправно и не торгуясь, финансировала все запросы Зворыкина. Ему построили лабораторию в Питтсбурге, где в апреле 1929 года появился на свет и той же осенью был запатентован первый в мире практичный телеприемник – кинескоп с диагональю 9,5 дюйма.

Оставалось сделать последний шаг – построить соответствующий передатчик. В этом Зворыкину помог еще один эмигрант, Григорий Оглоблинский, работавший над той же проблемой, но уже в Париже. К сожалению, никаких подробностей об этом человеке, кроме его имени и фамилии по-английски (Gregory Ogloblinski), автор этой статьи в интернете отыскать не смог. Известно лишь, что Зворыкин разыскал его в Париже во время одного из своих европейских вояжей и от имени Сарнова пригласил в Америку. Там они вместе с небольшой группой сотрудников RCA довели до ума идею передающего электронно-лучевого прибора с накоплением электрического заряда на мозаичных светочувствительных мишенях – иконоскопа (подробнее об этом приборе и истории его создания – см. статью «Говорит и показывает…» / «Системный администратор», №6, 2015 г.).

Телеполитпросвет

Однако самое интересное и во многом остающееся загадочным в биографии Зворыкина – это его контакты с коллегами на родине. В Советской России, с которой «купеческий сын», офицер царской, а затем колчаковской армии и белоэмигрант не просто поддерживал связь – даже дважды побывал в СССР! В первый раз – в 1930-х (как раз во времена Большого террора!), а во второй – уже в разгар хрущевской «оттепели», в конце 1950-х.

Что касается первого визита «классово чуждого элемента» в СССР, то тут руку приложил тот же Сарнов. Дело было в 1934 году, компания RCA еще только-только создала первые опытные образцы телевизора, а неуемный босс Зворыкина уже был одержим идеей продвигать новую технику на казавшийся необозримым советский «рынок». Благо правительство Рузвельта годом раньше установило дипломатические отношения с СССР. К тому времени и на родине Зворыкина ведущие специалисты, занимавшиеся схожими проблемами, – Сергей Векшинский, Леонид Кубецкий, Александр Шорин и другие – настойчиво приглашали бывшего соотечественника прочитать серию лекций для советских коллег. Зворыкину, за плечами которого были допросы в ЧК и служба у Колчака, отправляться в СССР было, как говорится, стремно, но Сарнов его уговорил.

Телевизионная трансляция с открытия Олимпийских игр в Берлине, 1936 г.

И – обошлось. Американского гостя приняли тепло и радушно, показали Москву, Ленинград, Тбилиси, сводили на «Дни Турбиных» во МХАТ и, что мне представляется самым странным и необъяснимым, обеспечили максимальный контакт с коллегами – учеными и инженерами. Это в тридацатых-то годах, когда сажали и расстреливали и за меньшее! А Зворыкин, отчитав свои лекции, беспрепятственно вернулся в Америку, где продолжил свою научную деятельность.

Он еще раз посетил Москву в 1958 году, когда там, в парке «Сокольники», начала свою работу первая Американская выставка. Но тогда перед советскими людьми открылась такая Америка – во всех смыслах, – что явление видного ученого-эмигранта скорее всего просто не заметили – «зевнули» те, кому по роду службы зевать было не велено…

Умер Владимир Зворыкин в 1982 году, когда телевидение уже успело завоевать планету. И превратиться не только в мощное техническое средство информации, но и в не менее мощное средство политической пропаганды. И в мощный бизнес, о котором речь пойдет во второй части наших «телехроник».

Вообще данную техническую новинку признали на редкость быстро. В 1926 году не кто-нибудь, а выдающийся изобретатель, создатель триода и успешный бизнесмен Ли де Форест еще мог себе позволить скепсис в отношении перспектив телевидения, заявляя: «Хотя теоретически и технически телевидение может быть построено, с коммерческой и финансовой точек зрения я считаю его невозможным. Это из тех открытий, что достойны лишь нескольких часов праздных мечтаний». Но уже десятилетие спустя никто не подвергал сомнению коммерческое значение телевидения. А также политическое.

Тридцатые годы открылись первой спортивной телетрансляцией, которую в 1931 году BBC вела со скачек в Дерби. А в 1936-м телезрители на обоих берегах Атлантики уже могли наблюдать открытие очередных Олимпийских игр в Берлине.

Между прочим, в гитлеровской Германии телевидение имело все шансы стать национальным СМИ номер один. Но этому помешала чисто ведомственная склока между двумя ближайшими сподвижниками фюрера – Герингом и Геббельсом. Во всяком случае, в 1942-м, находясь в своей ставке под Винницей, Гитлер обвинял Геббельса в том, что он «провалил важную политическую и пропагандистскую работу».

В отличие от системы тотальной радиопропаганды, созданной и успешно внедренной после прихода Гитлера к власти. Уже в августе 1933 года на Берлинской выставке широким массам был показан предшественник «народного автомобиля» (Volkswagen) – «народный радиоприемник» VE 301 (Volksempfanger). Стоил он всего 76 рейхсмарок (цена обычного радиоприемника тогда была в 3-6 раз выше), а вскоре появился и еще более дешевый – за 35 марок, прозванный в народе «геббельсовой пастью». И уже к концу 1930-х годов на дверях радиофицированных пивных можно было увидеть табличку с надписью: «Здесь вы услышите речь фюрера». К 1937-му в Германии было около 8 миллионов зарегистрированных владельцев приемников, то есть в среднем по одной радиоточке на 8-9 немцев.

Однако с запланированным аналогичным тотальным телеохватом населения случилась заминка. Хотя экспериментальные телепередачи начались в Германии еще в 1929 году, а производство серийных телевизионных приемников освоили спустя всего пять лет, к началу Второй мировой войны мечта Гитлера так и не была осуществлена. Началась борьба между ведомством главного пропагандиста Геббельса и главного авиатора Геринга, который заявил, что телевидение жизненно важно именно для ВВС и ПВО.

Затянувшаяся склока привела к тому, что упоминавшееся открытие Олимпиады смогли посмотреть лишь около 150 тысяч жителей Германии, причем половина из них – в специальных телетеатрах и телезалах. А фюрер, которому нужны были миллионные аудитории, по-прежнему появлялся перед нацией на экранах кинотеатров или выступал исключительно по радио.

Как бы то ни было, одной из первых телевизионных «картинок», посланных человечеством в эфир через континенты, была речь, произнесенная Адольфом Гитлером на открытии Игр. Эта же картинка первой ушла в космические дали – и, как рассказано в научно-фантастическом романе-бестселлере известного ученого и популяризатора науки Карла Сагана «Контакт» (и еще более впечатляюще показано в одноименном фильме режиссера Роберта Земекиса), стала своего рода космической «визитной карточкой» человечества. Увы, именно по этим кадрам высокоразвитая инопланетная цивилизация решила, что земляне созрели для Контакта…

А на исходе десятилетия, 1 сентября 1939 года, в Великобритании важное правительственное сообщение: «Война!» – впервые прозвучало также с экрана телевизора. И в данном случае не обошлось без иронической ухмылки истории – отнюдь не веселой, даже мрачной. Дело в том, что шедший в тот день детский мультик про Микки-Мауса на канале BBC прервался на фразе диснеевского мышонка: «Кажется, нам пора сваливать».

(Продолжение следует)